[Vodolina]

ГЛАВА 24

– А мне наплевать, что ты хочешь делать! – орал Джино.
– А мне наплевать, что ты думаешь! – орала Лаки.
Они кричали друг на друга уже целый час – бесконечно долгий час взаимных оскорблений, обвинений и пререканий.
Гармония, установившаяся былоза последний год, исчезла без следа, и снова вернулись противостояние и подозрительность предыдущих лет.
– Нечего мной командовать, – бушевала Лаки. – Я тебе не маленькая девочка, чтобы слушаться папочку, какую бы чушь он ни нес. И я не работаю на тебя.
Она остановилась, чтобы восстановить дыхание и бросить на него убийственный взгляд. Он хотел, чтобы все шло, как ему угодно. Он хотел и жениться на Сьюзан, и сохранить дочь под боком, сделать ее чем то вроде запасного шефа, который присмотрит за делами, пока он сам будет развлекаться в Беверли Хиллз.
Нет, дочь такой расклад не устраивает. Не выйдет. Ни хрена. Дочь сматывает удочки.
– Мы партнеры, – холодно заявила она. – Половина «Маджириано» моя – и я беру свою долю деньгами, чтобы вложить их в другие проекты. Так что мы либо продаем отель, либо ты выкупаешь мою часть. Выбирай.
Джино вынужден был признать, что его ребенок не лыком шит. Как он ни злился, одновременно он восхищался ею. С ней чертовски трудно, но она практична, сообразительна и своего не упустит. Человек из породы победителей.
– Послушай, – сказал он, разводя руками. – Ты хочешь выйти из дела? Пожалуйста. Я тебя силой держать не собираюсь. Я выкуплю твой пай. Но не забывай – все, чем я владею, когда нибудь станет твоим.
Он что, издевается? Если он женится на Сьюзан Мартино, все перейдет к ней.
– Значит, договорились, – сказала она спокойно, вдруг устав от споров.
– Да. И если ты настаиваешь, я это дело сразу же и запущу, – закончил он сердито. – Не я – ты этого хочешь.
– Остается еще одно, – сказала она.
– Что такое?
– Дом в Ист Хэмптоне, – выпалила она. – Я его хочу.
– Чего? – Он уставился на нее. Пара черных глаз твердо смотрела в другие такие же черные глаза. – Но почему?
– Потому что я не хочу, чтобы ты привел туда чужую женщину. Это был мамин дом тогда, когда мы жили одной семьей. У меня с тех пор не былодругого настоящего дома, и я хочу сохранить его.
Он снова разозлился. Сперва она хочет продать отель, а теперь требует от него еще и дом в Ист Хэмптоне. Что она о себе думает?
– Ладно, ладно, он твой, – пробурчал он неохотно.
Лаки вела себя очень по деловому, отлично сознавая, что у нее нет другого способа защитить свои интересы, раз уж Джино женится на Сьюзан.
– Я поручу торговцу недвижимостью оценить дом и куплю его за счет моей доли в отеле.
Он покачал головой, как бы не веря в происходящее.
– Лаки, – спросил он тихо, – ну почему мы ведем себя как супруги во время развода? Еще немного, и мы начнем общаться только через адвокатов.
– Кстати, об адвокатах, – подхватила она. – Я надеюсь, ты догадаешься заключить со Сьюзан финансовое соглашение?
– Ты совсем с ума сошла, – вскинулся Джино. – Да ты действительно штучка. Ты совсем не знаешь Сьюзан, а уже подозреваешь ее в том, что она оставит меня без денег.
– Я всего навсего веду себя так, как ты меня учил. Она живет в Калифорнии, а там существуют свои законы о совместной собственности.
– Господи Боже милосердный! – Он даже плюнул от возмущения.
Лаки тихо вышла из комнаты. Она дошла до предела его терпения.

Сьюзан Мартино, как сообщил Джино его финансист, которого он послал в Лос Анджелес, задолжала несколько сотен тысяч долларов.
Джино позвонил ей.
– Каким образом ты угодила в такую лужу? – спросил он.
– Ты хочешь сказать, каким образом Тини усадил меня в такую лужу? – ответила она совершенно логично.
– Я со всем разберусь. – Он не имел никаких оснований для восторга, но что нужно, то нужно.
– Я уже говорила тебе, что ты ничем мне не обязан, – напомнила она.
– Считай, что я сделал тебе свадебный подарок, – великодушно заявил он.
– Спасибо, – в ее голосе звучала благодарность, но довольно сдержанно.
Джино восхищало ее умение всегда оставаться на высоте любого положения. Истинная леди и прекрасная артистка.
– Ты по мне уже скучаешь?
– Да. Но мне еще надо продумать всю свадьбу, так что я ужасно занята.
– А что там продумывать? Прыгай в самолет и обвенчаемся здесь. Всего и делов. – Он замолчал, чтобы закурить сигарету, несмотря на то что после сердечного приступа доктор настаивал, чтобы он бросил курить. – Эй, а почему бы все не закончить в конце нынешней недели? Раз, два – и готово.
Она мило рассмеялась:
– Ты шутишь, правда? Боже, Джино: «Раз, два – и готово». В твоих устах это звучит так скучно.
– У тебя имеются другие планы?
– Конечно. Свадьба – святой праздник. Так что мы обязаны все сделать должным образом.
– Мы можем сделать все должным образом в Лас Вегасе.
– Ни за что, – отрезала она. – Мы поженимся в Беверли Хиллз. У меня здесь так много друзей. Это будет радостный день, день, который не забудется никогда.
– А мои друзья – здесь, – отметил он. – И жить мы будем тоже здесь. Я не хотел говорить тебе по телефону, но Лаки уезжает.
– В самом деле?
– Ага. Произнесла целую речь о том, что собирается выйти из дела и перебраться в Нью Йорк. Должен признаться, мне тяжело расставаться с ней.
Ему, возможно, было и тяжело, а она пришла в восторг. Она никогда не предполагала, что удастся так легко избавиться от энергичной дочурки Джино.
– Я уверена, что все к лучшему, милый, – ласково сказала она.
– Ты думаешь?
– О да.
Сьюзан не призналась, что собиралась остаться в Лос Анджелесе до конца недели. Она напоследок наговорила ему кучу нежностей, а потом позвонила своим адвокатам, чтобы выяснить, когда будут оплачены все долги. Теперь стало совершенно очевидно, что Джино Сантанджело – замечательный вариант. Старый, богатый, податливый. Правда, чересчур энергичный в постели для своих лет, но пока можно и потерпеть.
Терпеть мужчин. В этом – вся ее жизнь. Начиная с пятнадцатилетнего возраста, когда ее лишил невинности сумасбродный актер – будущая кинозвезда, в то время как ее мать, парикмахерша, сидела внизу и попивала водку. И вот теперь – Джино.
Терпеть мужчин. Целую плеяду богатых, важных мужчин. В то время как ее мать вовсю использовала свою хорошенькую молоденькую дочь. Деньги в чистом виде никогда не фигурировали, но что то всегда появлялось. Новый белый «кадиллак» для мамочки. Три телевизора. Горы одежды. Коробки с продуктами. Ящики шампанского.
Сьюзан тошнило от прикосновения мужских рук. Сьюзан, сходи наверх с мистером таким то. Он хочет тебе кое что показать.
Один богатый мужчина сменял другого, и в конце концов это стало образом жизни, и она бездумно следовала правилам игры, потому что кто то должен же был предоставлять маме маленькие жизненные удобства и постоянную выпивку.
Когда ей исполнилось двадцать лет, мать промчалась на красный свет на перекрестке бульваров Сансет и Фэрфакс и погибла на месте, врезавшись в грузовик. Водитель мексиканец подал в суд. Естественно, Сьюзан нашла покровителя, который замял дело. Еще через шесть месяцев она сделала самый умный шаг в своей жизни, положив глаз на Тини, в картине с участием которого она подрабатывала. У него не было ни малейшего шанса. Она знала, что ей нужно, и шла к цели с расчетливой решимостью. Он без звука развелся со своей первой женой, женился на Сьюзан, и они вдвоем, ступенька за ступенькой, взошли на самый верх иерархической лестницы Голливуда. Сьюзан стала прекрасной хозяйкой, добрым товарищем и матерью двух его детей.
Спустя несколько лет Тини уже трахал все, что двигалось в пределах его видимости, – не так то легко быть мужем одного из столпов лучшего беверли хиллзского общества.
Спустя те же несколько лет Сьюзан познакомилась с пышнотелой русской массажисткой по имени Глория, которая появилась, чтобы сиять ей напряжение в районе шеи. Как выяснилось, Глория знала немало других мест, где можно снимать напряжение, и Сьюзан не стала возражать. Не возражала она и еще в ряде случаев, но вот уже три года, как она поддерживала очень тесные отношения с некоей Пейж Вилер, женой продюсера. Дамы наслаждались своим идеальным союзом в различных убежищах, включая и их дома, когда удавалось избавиться от слуг. К сожалению, муж Пейж, Райдер, не так давно явил свету чрезвычайно удачный боевик, что значило для Пейж неизбежное участие в многочисленных общественных мероприятиях. Плюс к тому она от скуки подрабатывала дизайнером по интерьерам. И конечно, Сьюзан потеряла много времени в Лас Вегасе, заманивая Джино. В итоге женщины не виделись несколько месяцев.
Рука Сьюзан сама тянулась к телефону. Она заслужила отдых. Небольшой отдых.

На следующее утро после сцены с Джино Лаки проснулась от подступившей тошноты. Ее вырвало, но легче почти не стало, и она снова забилась в постель. Самое неподходящее время для того, чтобы заболеть. Впереди столько работы. Надо начинать укладывать вещи; поговорить с адвокатом и навести порядок в делах.
На какой то миг она заколебалась, а правильно ли она поступает. Но в глубине души Лаки знала, что, если Джино женится на Сьюзан, ей лучше держаться от них подальше. Возможно, Сьюзан действительно прекрасный человек. Возможно, она действительно любит Джино ради него самого.
Возможно...
Повинуясь внезапному импульсу, Лаки схватила трубку телефона и позвонила в Майами Косте Дзеннокотти. Он уехал туда год назад и, по слухам, наслаждался покоем, наконец пришедшим к нему после сорока лет близкой дружбы и работы с Джино. Он и с ней тоже дружил. В конце концов именно Коста поддержал честолюбивые планы Лаки и обучил секретам бизнеса, пока Джино отдыхал в Израиле.
– Дядя Коста, – ласково пропела она, когда он взял трубку. – Как поживаете?.
– В данный момент я осваиваю искусство приготовления французских тостов, – ответил он, явно обрадовавшись ее звонку. – В моем преклонном возрасте я решил, что мне наконец следует научиться готовить.
Лаки рассмеялась счастливым смехом. Как приятно с ним поболтать!
– А я то полагала, что для этих целей ты содержишь целый гарем, – подковырнула его она.
Не секрет, что Коста встречался с разведенной женщиной и за это время прибавил фунтов пятнадцать.
– Да, да, – подтвердил он быстро. – Но ты же меня знаешь, я терпеть не могу от кого то зависеть.
Действительно, она его знала. Дядя Коста. Тихий, сдержанный человек, более тридцати лет проживший в браке с тетей Джейн, которая умерла несколько лет назад. Один из тех редких союзов, где оба партнера взрослеют и стареют вместе и не перестают уважать и любить друг друга. Погуливать – это не для дяди Косты. Он всегда оставался идеальным мужем.
– Когда ты последний раз общался с Джино? – спросила она.
– Довольно давно. А что? Что нибудь случилось?
– Ну, как сказать. Ничего особенного. Наверное, я скоро продам мою долю в «Маджириано».
– И она еще говорит: «Ничего особенного»! Особеннее некуда. Что стряслось, Лаки?
– Можно, я прилечу к тебе? Мне надо выговориться.
– Когда?
– Через несколько дней.
– Когда угодно, дорогая. Ты же знаешь, я всегда рад тебя видеть.
Да. Дядя Коста всегда оказывался под рукой в нужный момент. Но как насчет Джино?
– Я еще позвоню.
– И как можно скорее.
– Да, обязательно.
Лаки повесила трубку и решила про себя, что навестить дядю Косту отнюдь не помешает. При каждой встрече ей удавалось узнать что нибудь новое о богатом на события прошлом Джино. Коста любил пускаться в воспоминания, а она любила слушать. Ее мать, Мария, приходилась Косте племянницей. И ходили слухи, что ее бабушка, мать Марии, тоже пользовалась вниманием Джино.
Лаки передернуло. Коста никогда не станет говорить с ней об этом.
Чувствуя себя несколько лучше, она встала, оделась и отправилась вниз. В казино кипела жизнь, ранние игроки развлекались вовсю. Она столкнулась с Маттом, который выглядел непривычно озабоченным. Надо будет созвать собрание и сообщить основным работникам, что она уходит. Впрочем, все они и так считали Джино своим главным боссом. Раньше она не позволяла себе признаваться в том, но сейчас больше не видит смысла обманывать себя.
«Ты остаешься один на один с жизнью, детка, впервые за все время», – подумала Лаки.
Волнующее ощущение.
Очень волнующее.
Она не смогла сдержать улыбки. И вдруг почувствовала себя гораздо лучше. Не исключено, что она все таки вернется в Атлантик Сити. Без Джино. Найдет другой участок, других инвесторов. О, у нее получится – надо только убедить в этом всех остальных.